Соловейка матерится.

Лихо кроет всех подряд:

И медведя и лисицу,

Рощу, поле, речку, сад,

Город, горы и болото,

Ветер, дождь и листопад.

И ложится ровно в ноты

Певчей птицы грязный мат.

Только вот певец пернатый

Не на русском языке

Поливает едким ядом

Как пьянчуга в кабаке.

Он ругается по птичьи

И по своему орёт.

Грубых слов в таком обличьи

Человек не узнаёт.

Вот и чудятся прохожим

В соловьиных голосах,

Что поют они, похоже,

Со слезами на глазах

О романтике и страсти,

О любви и красоте.

Но нет птичкам в жизни счастья,

Вот и песни все не те. 

Минус пятнадцать. Да, это прохладно.

На стёклах рисунки абстракциониста.

Ветер на трубах играет занятно

Третью рапсодию Ференца Листа.

Дети балдеют с весёлым сугробом.

Он теперь в роли волшебного замка.

Солнечный зайчик застенчив и робок.

Яркой зверюшке немножечко зябко. 

Лёгкая грусть притаилась на крыше.

Смотрит на небо мечтая о лете.

Небо покоем и свежестью дышит.

Солнце не греет, но радостно светит.

Небо снова затуманено.

Льются грустные дожди.

Непогода землю ранила.

Грязь и слякоть впереди.

Вот иду тропой ухабистой

Вдоль по полю прямо в лес.

Не печально мне. Мне радостно.

Будто я утратил вес.

Мне легко. Я в предвкушении.

Самой сладкой черноты.

И стремительны движения.

Остаётся пол версты.

Пол версты до сочной ягоды,

До родных черничных мест.

Наберу вкусняшки на годы

Обойдя весь лес окрест.

Для меня всего дороже 

Век не видеть ваши рожи,

Век их больше не встречать

И о них не вспоминать.

Разве это я уволен?

Я свободен и доволен.

Мне не нужно лезть из кожи

И не нужно жилы рвать.

Я теперь предприниматель.

И с какой, скажите, стати

Огорчаться и грустить?

Я и сам решу как жить.

Сам себя назначу боссом.

Оседлав свои колёса

Зарабатывать и тратить

Отправляюсь. Так и быть.

Обойдусь без вашей фирмы

И один легко и мирно

Буду сам вести дела.

Мне природа ум дала

И мои златые руки –

Две помощницы подруги.

И желаю вам как в фильмах

Разорится до гола.

Открыть себе себя трудней всего.

Должно быть легче пять отрыть Америк.

Мы видим дальше носа своего,

Мы видим океан и даже берег.

И отражают образ зеркала,

Показывая лишь цвета и форму,

Но нужен фантастический талант

И труд ума активный и упорный

Чтоб осознать себя же самого

Таким как есть сейчас на самом деле.

Лишь гений может быть с собой знаком –

С душёй живущей в хрупком бренном теле

Незаметно Зима припёрлась.

Видно двери я вновь не запер.

Наглый ветер убавил скорость

В дом влетел и на кухне замер.

Дед Мороз прошмыгнул украдкой.

Как всегда притащил подарки:

Пол кило карамелек сладких

И четыре красивых марки.

А последней пришла Снегурка –

Молодая совсем девчонка

В ярко-белой из снега юбке

И прозрачной из льда футболке.

За столом разместились гости.

Я их вдоволь поил ликёром

И кормил и с Морозом в кости

Проиграли мы Ветру вскоре.

Увлеклись мы. Напились сильно.

Бабы громко частушки пели,

Ветер спал на тарелке жирной,

Дед Мороз охлаждал коктейли.

А на утро мы все с похмелья

За окном увидали слякоть.

Проклинали своё безделье

И хотелось от горя плакать.

Дед Мороз и Зима и внучка,

Лишь на сутки уйдя с работы,

Пролетели на всю получку.

Очень строгий их босс – Природа.

Оштрафует опять за пьянку

И заставит быстрей морозить.

Чтобы дети могли на санках

Разъезжать в неудобной позе.

А мы с Ветром не попались. Ветер, что пьяный, что трезвый,

Всё равно ведёт себя неадекватно. Поэтому его никогда не засекут.

А я внештатный сотрудник и не несу материальной ответственности.

Замело бы снегом свежим

Все дороги и поля.

Чистым-чистым, нежным-нежным.

Плодородная земля

Обернулась бы в сугробы

Из снежинок высшей пробы

Чтоб поспать и отдохнуть

Хоть немного, хоть чуть-чуть.

Но декабрь в своей берлоге

Где-то в вечной мерзлоте

Или прямо по дороге

Видно выпить захотел.

А на завтра похмелился

И потом опять напился.

На работу не пришёл.

Тунеядец и козёл.

Так трудится не годится.

За него Ноябрь опять

И работает и злится.

Декабря всё не видать.

Нудный дождь и грязь и слякоть.

Продолжает небо плакать.

Неприглядный, мрачный вид.

Зимний месяц пьяный спит.

Когда меня настигнет смерти миг

В пути таком тернистом и тяжёлом,

Стихов моих стремительный родник

Журчащим ручейком проникнет в школу

И слившись с бурной знания рекой

Впитается в какой-нибудь учебник.

Могучей и стремительной волной

Как злой и невоспитанный волшебник

Захватит силой детские мозги

И установит в них такой порядок:

Зубрить его чтоб утром у доски

Жалеть, что я при жизни не был краток.

Погода психует. Погода в истерике.

Дождём поливает и ветром визжит.

Деревья трясутся. Они неврастеники.

И город не снегом, а матом покрыт.

Природа тоскует. Природа в депрессии.

Нарушился жизни естественный ритм.

Земля превратилась в чумазое месиво

И солнечный лик жирной тучей закрыт.

Декабрь бездельник, прогульщик и пьяница

Подсел на бутылку и смылся в загул.

Молчит телефон и поломана рация.

А он где-то в тундре под снегом уснул.

Разве мир такой жестокий?

Разве только боль кругом?

Что ж ты плачешь, недотрога?

Что ж ты грусть пустила в дом?

Бросил Ян? Найдёшь другого.

Шеф уволил? Не беда.

Потерпи ещё немного!

Не сдавайся никогда!

Дождь идёт, а ты не взяла

В этот раз с собой зонта.

Снова паспорт потеряла

И конечно не в ладах

Ты опять с отцом и с мамой

И с соседкой и с сестрой

И с подругой лучшей самой

И конечно же с собой.

Есть причины ныть и плакать,

Пить тэкилу и грустить,

Проклинать судьбу и слякоть,

Но ещё есть повод жить.

Зря стоишь ты над обрывом

И с надеждой смотришь вниз.

Улетать от всех красиво

Никогда не торопись!

Есть причины оставаться –

Ты умна и ты сильна

И тебе всего лишь двадцать.

Жизнь возможностей полна.

Ты сумеешь, ты достигнешь,

Если нужно, то сама.

Обернись! Вперёд! На финиш!

Веселей! И боли тьма

Испугается, отступит

И дела пойдут на лад.

Жизнь, она весёлых любит

И решительных девчат.